Шесть секунд

Материалы о воде / Огонь, вода и медные трубы / Шесть секунд

Страница 3

Командир роты выхватил пистолет и несколько раз с криком — Разойдись! — выстрелил в воздух. Но все попытки остановить бойцов и прекратить расправу не дали результата.

Короче говоря, когда с пленным было покончено, все стали расходиться по своим местам.

Ротный приказал построить роту. Он прошелся вдоль строя, остановился и начал нас отчитывать.

— Мы, что же? Армия или банда? Если он в чем — то виновен, то для этого есть военные юристы. Они определят меру наказания, А вам, кто дал право — чинить самосуд? Это же зверство! Беспредел! В какое положение вы поставили меня? Что же я за ротный командир, если в моей роте творятся такие безобразия? Как мне объяснить командованию этот случай? Ты, старшина, дал сигнал для расправы над пленным. С тебя командование и спросит!

— А что я плохого сделал? Я же не знал, что все бросятся на расправу! Только по морде ударил, да и то не так сильно, — оправдывался старшина.

— Чем же все это кончилось? — спросил Гуляев,

— А нечем! Пришли из Особого отдела осмотрели место расправы. Сказали ротному, что пленного следовало отправить на пункт сбора пленных без промедления. То, что осталось от этого пленного, закапали и, рота двинулась дальше. И все дела.

— Эх! Поторопился ты со своим предложением пристрелить фрица, — сказал Гуляев, обращаясь ко мне. Вот, если бы ты предложил прикончить этого снайпера, когда его привели расположение роты, то было бы то же самое, что рассказал Пошивалов…

— Того же самого не нужно, — сказал Зайцев —. Может у него детишки, жена, Для них потеря была бы большим горем. А так, закончится война и, этот пленный вернется домой. Все будут радоваться. Чай они тоже люди!.

В это время в центре внимания оказался боец, который прибыл в нашу роту в составе пяти человек. Ими пополнили нашу роту после боя у деревни «Грибовы Дворы»

Он рассказал, что у них тоже был похожий случай. Вот его рассказ.

В одном бою они захватили в плен пять фрицев. Их сразу же обезоружили, проверили не прячет ли кто из них под одеждой оружие. Казалось, что все в порядке.

Пришел в роту командир батальона капитан Морозов. Это был всеобщий любимец. Он никогда не отделялся от бойцов. Даже питался из общей кухни в отличие от нашего комбата капитана Рудь. У нашего были барские замашки. Даже еду ему готовили отдельно. Проходя мимо его ячейки, бойцы видели, как ему жарят на костре американскую свиную тушенку.

Морозов заботился о бойцах и к каждому относился как к сыну. Видно было, как он переживает за каждого убитого. А уж о раненных и говорить нечего. Были случаи, когда он сам делал перевязку раненному бойцу. Рассказы о его благородстве передавались от одного бойца к другому из уст в уста. Эти его качества обеспечили капитану всеобщую любовь.

Бойцы говорили, что за таким командиром можно идти в огонь и в воду, а в случае опасности можно и прикрыть его своим телом.

Вот какой замечательный был у них комбат.

Первым делом он похвалил бойцов, взявших в плен фрицев. Объявил, что всех представит к наградам. Затем он приказал построить пленных в одну шеренгу и, пошел вдоль шеренги, всматриваясь в лица пленных. Зачем ему это нужно было, никто не мог понять.