Соленое озеро

Материалы о воде / Соленое озеро / Соленое озеро

Страница 22

— «Меланхтон!» — пробормотал отец д’Экзиль.

Он хотел показаться заинтересованным, хотя уже скучал смертельно. Он повторил:

— У вас, должно быть, много затруднений.

— Вы производите на меня впечатление человека порядочного, — проговорил пастор. — И должны поэтому знать, что такие люди, как мы с вами, в нашем положении, не всегда встречают у своего иерархического начальства понимание, на которое имеют право претендовать.

— Да, случается, — уклончиво отозвался иезуит.

— Со мною это случилось. Недоразумение с председателем методистской церкви в Балтиморе. Сущие пустяки с точки зрения доктрины, смело могу это сказать. А между тем меня послали туда, где вы меня видите . Что вы скажете о таких поступках?

— О них приходится только сожалеть, — ответил отец д’Экзиль.

— Не правда ли? — продолжал тот. — Также и вы, без сомнения .

— Я здесь по доброй воле, — сказал иезуит.

— А! — недоверчиво пробормотал Гуинетт.

— Впрочем, утешьтесь, — попробовал успокоить его отец д’Экзиль. — Лучше вам возиться с вашими солдатами и мне с моими индейцами, чем фильтровать настойку из комаров на каком-нибудь факультете.

— Вы забываете, что мы не признаем действительности дел, — сухо сказал Гуинетт — И потом, каждому по способностям его. Не стоило, правда, учиться тому, что я знаю, что, без сомнения, вы знаете, чтобы .

— Милостивый государь, — важно произнес отец д’Экзиль, — вы, вероятно, слышали об основателе ордена, к которому я принадлежу, которого католическая Церковь чтит под именем святого Игнатия. Когда речь зашла о том, чтобы послать миссионера к жалким язычникам, Игнатий не подумал о самом темном из учеников своих, который, может быть, в конце концов достиг бы таких же хороших результатов. Он послал к ним самого ученого из первых приверженцев нового ордена, Святого Франциска-Ксаверия.

Пастор улыбнулся.

— Конечно, конечно, так. Но позвольте мне, однако же, дополнить ваши воспоминания. Игнатий Лойола выбрал сначала для этой задачи наименее образованного из братьев, Бобадиллу. Припадок ревматизма не позволил Бобадилле уехать. И вот тогда только Игнатий, против своего желания, решился послать в Мозамбик, Гоа и Индию Франциска-Ксаверия.

Снова отец Филипп взглянул на пастора. Тот с скромным самодовольством опустил глаза.

«Он положительно гнусен, — сказал аббат самому себе. — Но меня он побил на моей собственной территории».

И громко, не без некоторого юмора, ответил:

— Ваша правда. С вашими познаниями вам нечего делать в гарнизонах Уты.

Он прибавил, желая проститься:

— Вы, конечно, возвращаетесь в ваш лагерь?

— Нет, — сказал пастор. — Я иду в город.

— А! — сказал, не выказывая восторга, иезуит. — Ну что же, в таком случае пойдем вместе.

Несколько минут они шли, не обменявшись ни словом.

Отцу Филиппу все больше и больше казалось, что какой-то вопрос горел на губах его спутника. Иезуит стал еще безразличнее.

Наконец Гуинетт не выдержал. Когда они через ограду проникли в Салт-Лэйк, он спросил:

— Вы давно живете здесь, в этой стране?

— Скоро четырнадцать лет, к вашим услугам.

— Тогда вы, конечно, можете дать мне некоторые сведения.

— Пожалуйста.

Пастор раскрыл «Прощание Адольфа Моно» и вытащил оттуда вчетверо сложенную желтенькую бумажку. Он протянул ее своему собеседнику.

— Благоволите ознакомиться с этим.

— Я знаю, что это, — сказал иезуит, — это билет по расквартированию. Вчера я держал в руках такой же билет. Смотрите-ка, вам отвели помещение у Ригдона Пратта.

— А вы знаете Ригдона Пратта?

— Кто не знает его в городе Соленого Озера? Он — епископ и влиятельный член церкви Святых Последнего Дня. Между прочим, в последнее время он назначен секретарем комиссии по расквартированию американских войск. Я с удовольствием вижу, что этот высокий сановник не воспользовался своим положением, чтобы уклониться от обязательств, которые налагает на других. Но я думал, что, по договору, американцы не могут быть размещены в Салт-Лэйке.