Соленое озеро

Материалы о воде / Соленое озеро / Соленое озеро

Страница 32

Он сделал усилие, чтобы приподняться, и упал вторично.

Отец д’Экзиль взял его за руку. Она была холодная, как лед. Пощупав пульс и с трудом найдя его, он нахмурил брови. С помощью Кориолана он перенес пастора в свою, или, правильнее, в Рэтледжа комнату. Здесь он уложил его в постель и широко раскрыл окна.

— Дайте мне ваш флакон с солью, — сказал он Аннабель.

Она принялась лихорадочно искать и, наконец, нашла и открыла его. Один только иезуит сохранял хладнокровие. Он сам раздел пастора. Гуинетт не приходил в себя.

— Что с ним? Но что же с ним? — беспрестанно повторяли Рэтледж и Аннабель Ли.

Отец Филипп пожал плечами.

— Почем же я знаю? Лейтенант, лошадь ваша здесь?

— Да.

— Много врачей в лагере?

— Главный хирург Ирвинг и его помощники Тернер и Мак-Ви.

— Хорошо. Садитесь немедленно на коня и привезите нам главного хирурга Ирвинга. Он, должно быть, ученее, потому у него и более высокое звание.

— А пока я пошлю за доктором Кодоманом, — сказала Аннабель.

Отец Филипп сделал гримасу.

— Не люблю я доктора Кодомана. Но, действительно, нужен добрый час, чтобы съездить в лагерь и вернуться оттуда. А доктор Кодоман может быть здесь через полчаса. Мы не имеем права терять столь драгоценное время.

Кориолан и офицер уехали. Аннабель и иезуит остались у пастора, с ними еще и Роза, которая, кудахтая, читала молитвы и перебирала амарантовые фиолетовые четки.

Доктор Дарий Кодоман, экс-профессор судебной медицины на медицинском факультете в Париже, был единственным врачом в городе Соленого озера. Он много раз пытался попасть в дом к Аннабель, но безуспешно. Очевидно, он не сердился на нее за это, потому что через несколько минут был уже там.

— Сударыня! Отец мой! — сказал он, изысканно расшаркиваясь перед ними.

Отец д’Экзиль подвел его к кровати, на которой лежал больной. В кратких словах объяснил в чем дело. Каждую подробность доктор подчеркивал одобрительным кивком головы.

— Так и есть. Да, это так!

Он задумался.

— Тут не может быть двух диагнозов. Боль в горле, боли в надбрюшной области, оцепенение, мурашки по телу, болезненные судороги, повторные обмороки . Прострация полнейшая, угасший голос, сухая кожа . Лихорадки нет, но большая слабость и сонливость. Ошибиться, повторяю вам, невозможно.

Он наклонился к иезуиту и к молодой женщине.

— Он погиб!

Аннабель всплеснула руками.

— Какой диагноз вы ставите? — спросил между тем монах.

— Болезнь, к счастью, чрезвычайно редкая. Но если уж она случается, то не выпускает своей жертвы. У этого несчастного — тяжелая форма желтухи, называемая злостной, или коварной желтухой, — острая желтая атрофия печени, или внезапное общее ожирение. Это та самая болезнь, о которой Рокитанский и Виндерлих .

— Нельзя ли чем-нибудь помочь? — спросила Аннабель.

— Ничем, — сказал Кодоман. — Это одна из тех болезней, перед которыми наука абсолютно бессильна. Ничего. Скоро обнаружится рожистыми пятнами желтуха. Потом будет бред с судорожным сжатием челюстей, судороги, потом — коматозное состояние, потом смерть.

— Несчастный, несчастный! — повторяла, ломая руки, Аннабель. — А нет ли у вас, доктор, средств, чтобы сделать менее ужасными его последние минуты?

— Постараемся, — сказал доктор.

И он стал прописывать лекарство: водный раствор магнезии, 5 граммов; хлорно-железистый лимонад, 10 капель; отвар разведенного камедью риса; Рабелевская вода, 20 капель; лауданум, 15 капель .

Он покачал головою.

— Сколько времени потребуется господину Крикету, чтобы доставить нам все это! Господин Крикет зарабатывает больше продажей слизней и наживки для рыбной ловли, чем продажей трав. Не найдется ли у вас кое-что из этих лекарств, сударыня?

— Не знаю . Думаю, что да, — сказала терявшая голову Аннабель. — Ящик, чемодан, где моя аптечка . Отец, Роза, откройте ее, скорей, скорей!

— Ах! — прошептал отец д’Экзиль, — последний чемодан. Единственный, который еще не тронули!