Художества грамона

Материалы о воде / Флибустьерское море / Гроза двух океанов / Художества грамона

Страница 8

Флибустьеры рассыпались по улицам Веракруса. Часть заняла цитадель, другие окружили главные здания. Знатных горожан вытаскивали из постели и гнали к городскому собору, куда Грамон велел выкатить несколько бочонков с порохом.

– Выкуп – два миллиона пиастров, иначе весь город взлетит на воздух!

Один миллион был доставлен в тот же день, второй – тремя сутками позже. Тем временем в городе шел грабеж по всем канонам флибустьерской традиции. Общая сумма добычи составила четыре миллиона пиастров плюс полторы тысячи рабов. Все было погружено на четыре больших корабля. Операция прошла без сучка, без задоринки. Когда солнце поднялось над городом в четвертый раз, флотилия была готова к отплытию.

В этот момент трижды бухнула сигнальная пушка: на горизонте показался испанский флот. Семнадцать кораблей. Две минуты спустя новый сигнал, на сей раз с фортеции: с суши к городу подходил испанский полк.

Тут-то и проявилось в полной мере искусство кораблевождения, которым славились генерал и его помощники. Напрасно полк спешил бегом к городу, напрасно испанские суда на всех парусах мчались к гавани: флотилия пиратов (с Испанией ведь был заключен мир), отягощенная баснословной добычей, успела ускользнуть из Веракруса. В спешке отплытия на борт не успели погрузить продовольствие, однако вскоре пиратам в открытом море попался галион. Завороженный страхом, как и защитники Веракруса, испанский капитан сдался без боя. Невообразимая удача: галион оказался гружен мешками с мукой! Ими был забит весь трюм.

Судя по рассказам современников, потери флибустьеров оказались минимальными, некоторые даже утверждают, что жертв вообще не было, за исключением Ван Дорна, но он погиб не от руки испанца.

Де Граф, услыхав от одного англичанина, что Ван Дорн «оскорбительно отозвался по его адресу», стал выяснять отношения с соотечественником. Ван Дорн уверял, что не говорил ничего похожего, англичанин клялся в обратном. От слов перешли к дуэли на саблях. Де Граф ранил Ван Дорна в руку, и по пути домой тот умер, по всей видимости от заражения. Его похоронили на берегу полуострова Юкатан.

Кабатчики и гулящие девицы Бас-Тера и флибустьерских портов Санто-Доминго, а также торговцы драгоценностями, скупщики, посредники и прилипалы всех мастей – те, что не успели покинуть французских владений, – ожидали во всеоружии и всеготовности возвращения армады «генерала». Не надо отчаиваться, будет и на нашей улице праздник; такие лихие молодцы, как Грамон со товарищи, отведут злую судьбу от колонии, решительными действиями разомкнут петлю административных запретов, и тогда острова вновь заблещут благополучием. Да-да, очень скоро дезертиры горько пожалеют, что уехали накануне великих перемен!

На берегу обыватели пережевывали эти фразы целыми днями – вначале громко и уверенно, но со временем все тише и тише. Армада не показывалась, хотя слух о сказочных сокровищах, добытых в Веракрусе, успел уже домчаться на крыльях легких парусников до Тортуги. Дни шли за днями. Тревожное ожидание воцарилось на острове.

А в это самое время песни и пьяные выкрики по-французски неслись из таверн Порт-Ройяла на Ямайке. Это было вопиющим попранием патриотизма, проявлением самой черной неблагодарности и настоящим вызовом королевской власти – люди Грамона пропивали добычу у англичан! Это ли не свидетельство того, что родина флибустьеров там, где удобнее?

Чувство безысходности, заставлявшее обывателей и флибустьеров покидать райский остров, усилилось еще пуще с приездом нового губернатора Тортуги – Пьер-Поля Тарена де Кюсси, преемника кавалера де Пуансэ. Свою резиденцию он устроил не в Бас-Тере, а в Пор-де-Пэ, на северном берегу Санто-Доминго.