Контратака

Материалы о воде / Огонь, вода и медные трубы / Контратака

Страница 1

Я клянусь — не ворвется

Враг в траншею мою!

А погибнуть придется. —

Так погибну в бою.

«Клятва». поэт Владимир Лившиц.

Растерялись мы с Зайцевым или не растерялись, но действовать надо!

Автоматная очередь, которая заставила нас с Зайцевым замереть на месте, смолкла и мы побежали по траншее, останавливаясь перед каждым ее поворотом. есть ли вай фай в самолетах

Бегу впереди. Автомат наизготовку. Палец готов нажать на спусковой крючок, но стрелять нельзя. Ведь впереди может оказаться кто либо из наших бойцов. И снова повороты траншеи. Вдруг передо мной возник Молчанов, сидящий на дне траншеи лицом в сторону противника. Чуть не спотыкнулся об него, а он сидит неподвижно, уставившись взором в одну точку. Первая мысль, что он убит, но нет глаза живые.

— Молчанов, ты чего?

Никакой реакции, никаких звуков или движений. Присел перед ним на корточки, дернул за обгоревшую шинель.

— Ты чего? Ранен?

И тут он глазами указал на противоположную стенку траншеи и немного влево. Перевожу взгляд в том направлении и вижу на стене траншеи дверь, сбитую из не ошкуренных жердей. Ее цвет сливался с цветом земли. Так вот почему мы с Зайцевым промчались мимо и не заметили ее! Кроме того, у нас все внимание было сосредоточено на следующем повороте траншеи, а зачем смотреть на стенки траншеи?

Подхожу, открываю дверь и, застываю от ужаса. В тесном блиндаже лежат друг на друге несколько окровавленных фрицев. Кровь немцев, лежащих наверху этой кучи, стекает на нижележащих Все это представляет собой сплошную кровавую массу Они еще шевелятся и слышны тихие стоны. Отвратительный запах крови заставил меня отпрянуть от блиндажа

Прибежал командир роты.

— Твоя работа? — обратился он ко мне.

— Нет, Молчанова!

— Молчанов говори, как все было?

После короткой паузы Молчанов заговорил тихим голосом. Он рассказал, что, когда мы с Зайцевым проверили этот участок, он решил, что здесь фрицев нет. Увидел дверь, распахнул ее, а в блиндаже несколько фрицев. Его охватил панический страх. Все поплыло перед глазами. Ему сразу стало ясно, что они его сейчас убьют. Фрицы что-то кричали. Что они кричали, он не понял. Твердо, поверив в то, что они его сейчас убьют, нажал на спусковой крючок и, держал его нажатым до тех пор, пока не кончились патроны

— Что с ними делать? Ведь они еще живые! — спросил Молчанов.

— Бросить гранату в блиндаж, а самим убежать подальше! — предложил автор этих строк.

— Ты, что тут болтаешь? Гаагская конвенция запрещает убивать пленных! Это преступление!

— Пока мы обсуждаем, они уже сами перемерли! — вставил слово Молчанов

Действительно, стоны прекратились и, фрицы перестали шевелиться

— Значит и, проблемы нет! Все по местам! Изготовится для отражения контратаки противника. Не смирятся фрицы с потерей траншеи и перейдут в контратаку. Дозарядить оружие!

— Было бы, чем дозаряжать! — вставляю реплику

— Ты опять болтаешь! Марш на свое место! Ох, уж мне эти грамматеи!

Все заняли позиции с интервалом 10 метров, как приказал ротный. Ждем, что будет дальше. Невероятно, как хотелось спать и есть! Какой — то внутренний голос говорил мне: — «Не дай Бог уснешь! Ведь мы во вражеской траншее, Немцы обязательно попытаются вернуть ее».

Оглядываюсь по сторонам. На земле обрывок газеты. Подбираю его и, рассматриваю. Подбегает Зайцев: — "Это что, ихняя газета?

— Ясное дело, немецкая! Не может же быть в их траншее «Правды» или «Известия».

В те годы это были практически единственные в стране газеты — источник информации.

— А ты, что, умеешь читать по ихнему?

— Ну, это слишком смело сказано! В школе мы учили немецкий язык. Да еще к нам с сестрой на дом ходил преподаватель немецкого языка. Что — то удалось запомнить из всей этой учебы. Сейчас попробую прочесть

На странице в два ряда были фотографии немецких офицеров. Такие симпатичные улыбающиеся физиономии в форменных фуражках и галстуках. Под каждой фотографией надпись гласила, что обер — лейтенант такой — то сбил такое — то количество русских самолетов

Ко мне подошел Коломицын с вопросом.

— По этой проклятой пшенице я бежал сзади тебя. Скажи, чего ты подбросил, что вдруг началась стрельба? Я перепугался до смерти! Ну, думаю, конец мне пришел!

— Коломицын! Да ничего страшного не произошло. Загорелся вещмешок, а в нем пачка патронов. Как только вспомнил об этих патронах, сразу же и сбросил этот вещмешок. Одно плохо — там остался котелок и ложка Без них пропаду.

— Не пропадешь! Я тебя буду выручать. Как только съем еду, так сразу тебе передам их.

Наш разговор прервал Зайцев

— Ты посмотри, что делается! — закричал Зайцев.

По полю, прямо на нас, шла густая цепь фрицев. Прижав автоматы к животам, они стреляли на ходу. В цепи солдат было значительно больше, чем нас. Лица розовые. В отличие от них мы были черными, в обгорелых шинелях с волдырями на лицах и руках