Приключение в южном море

Материалы о воде / Флибустьерское море / Гроза двух океанов / Приключение в южном море

Страница 7

Итог приключения в Южном море для многих флибустьеров оказался позитивным, кое-кто даже сколотил солидный прибыток.

– Пора уже, – говорили они, – давно пора возвращаться в Северное море.

(Так они называли бассейн Карибского моря и Мексиканского залива.)

– Нет, еще не пора! – возражали другие.

Среди тех, кто желал остаться, было много заядлых игроков, просадивших в карты и кости свою часть добычи. Естественно, им не хотелось возвращаться с пустыми руками, и они жаждали нового предприятия.

– Почему бы не потрясти Гуаякиль? Там наверняка найдется что взять.

Гуаякиль (сейчас в Республике Эквадор) тогда был самым северным городом провинции Перу. Флибустьеры наверняка посетили бы его, не пропусти они глупейшим образом Золотой флот, благополучно проскользнувший в Панаму.

Однако каким-то таинственным образом, не сговариваясь, весной 1637 года почти все пираты собрались в одном месте – на траверзе мыса Святой Елены (ныне – мыс Париньяс), у крайней западной точки Южно-Американского континента. Низкое небо хмурилось, шел дождь – как обычно в это время года в этой части света. Флибустьерские корабли обменялись сигналами. Подойдя ближе, матросы стали окликать друг друга:

– Куда идете?

– А вы?

Было велено бросить якорь, капитаны на шлюпках отправились в гости друг к другу, чтобы за стаканом рома прощупать намерения коллег.

– Гуаякиль? Ну, разумеется! Не возражаете, если отправимся туда вместе?

– Милости просим!

Казалось, добрый ангел отогнал от флибустьеров демона раздоров.

Над сегодняшним Гуаякилем, стоящим в устье реки, висят клубы заводского дыма, гудят сирены самоходных барж, курсирующих между причалами и грузовыми судами, пришедшими за бананами и какао. В прилив морские корабли заходят в устье, ближе к портовым кранам. А в XVII веке это был странного вида город, построенный почти целиком на сваях и защищенный со стороны реки высокой стеной. Богато украшенные церкви и монастыри свидетельствовали о процветании. Да, богатство жителям города приносили добыча золота в рудниках и плантации какао. Нет нужды говорить, что и под землей, и в поле трудились невольники-индейцы.

Как и в Гранаде, Оружейная площадь призвана была стать центром сопротивления возможному нападению. Как и в Гранаде, нападение флибустьеров было образцом тактического мастерства, особенно преодоление стены. Часть нападающих прикрывала густым прицельным огнем штурмовую группу, которая с кошачьей ловкостью карабкалась на стену. Затем завязался уличный бой, в котором морские разбойники не знали себе равных. Самым сложным оказалось овладеть Оружейной площадью. Однако ровно три часа спустя шум битвы стих. Потери флибустьеров – девять человек убитыми и двенадцать тяжелоранеными – позволяют считать сражение почти бескровным. Но многочисленные тела погибших испанцев свидетельствовали, что защитники города проявили гораздо больше храбрости и самоотверженности, чем гарнизон Гранады. Лежавшие на улицах трупы стали быстро разлагаться: Гуаякиль находится на 2° южной широты, так что потребовались срочные санитарные мероприятия.

Подавив сопротивление, англичане бросились за город вылавливать жителей, уносивших ноги, а заодно и свои ценности; французы же собрались в кафедральном соборе, чтобы истово исполнить «Хвалу Господу». Вознося небесам благодарение за удачу, они одновременно прикидывали на глаз стоимость золотых и серебряных статуй и прочей драгоценной утвари. К упаковке ценностей приступили сразу после молебна. Одной из самых красивых вещей была дверца шестидесятифунтовой дарохранительницы из золоченого серебра, украшенная фигурой орла дивной работы; вместо глаз у орла были два огромных изумруда.

Мебель в губернаторском дворце была богаче, чем в покоях многих европейских монархов, – ведь сюда, в Перу, выписывали из Старого Света все самое лучшее и самое дорогое: золото обязывало. Не в силах унести с собой всю несметную добычу, флибустьеры плакали от обиды.

Как обычно, захваченный город обложили данью, заломив фантастическую сумму выкупа; в соборе собрали семьсот заложников – знатных сеньоров и горожан, мужчин и женщин, в том числе все семейство губернатора. Как обычно, переговоры, угрозы, запугивания, уловки с обеих сторон и прочее продлились довольно долго – в общей сложности добрый месяц. Вдаваться в детали этих переговоров я не рискую, боясь наскучить читателю. Кстати, флибустьерам переговоры тоже набили оскомину, и им пришла в голову замечательная мысль отправиться в ожидании исхода дела на остров Пуна, лежащий посреди Гуаякильского залива, тем более что, поскольку испанцы задержались с уборкой трупов, на улицах Гуаякиля буквально нельзя было продохнуть.

А на Пуне царила вечная весна; продуваемый ветрами зеленый остров, напоенный живительным ароматом моря, не имел ничего общего с удушающе влажным и жарким Гуаякилем. Подобно Садам Королевы перед Панамой, Пуна была дачным местом богатых горожан. Равно де Люсан, не скрывая, пишет, что, несмотря на снедавшее их нетерпение, несмотря на явные проволочки с выкупом (испанцы ожидали прибытия подкреплений из Кито), он и его товарищи провели на острове незабываемые дни.