В лапах эскулапов

Материалы о воде / Огонь, вода и медные трубы / В лапах эскулапов

Страница 2

Хирург сделал продольный разрез и, ухватив щипцами осколок, пытался его вытащить. Несмотря на то, что это был молодой и сильный парень, вытащить осколок ему не удалось. Он отпустил его и сделал поперечный разрез. После чего, без труда, вынул из раны кусочек металла, который причинял мне столько страданий. Осколок он бросил мне на грудь.

Рассматриваю этот кусочек металла и, удивляюсь, какой он маленький! Не больше ногтя на указательном пальце и не толстый! Края зазубрены. Все ясно! Своими краями он рвал мышцы ноги и, поэтому было больно.

— Еще ранения есть? — спросил хирург.

Во мне находился еще один осколок, но, понимая, что вторую такую операцию не перенесу, соврал:: — Больше ранений нет!

Приказав медицинской сестре, сделать перевязку с каким то хитрым названием, он ушел из палатки.

Красавица медсестра сноровисто наложила повязку и, два санитара положили меня на носилки и направились к выходу из операционной. При выходе из палатки чья — то заботливая рука влила мне в рот немного водки и сунула в зубы кусок копченной очень вкусной колбасы. Совсем отвык от такой вкусной еды. С началом войны с Финляндией даже хлеб был дефицитом. С, трудом, повернув голову, увидел ту же красавицу медсестру

С тех пор шрам на бедре моей левой ноги, имеет форму креста. Думаю, что этот крест оберегал меня все эти годы

Меня перенесли в палатку, где находились уже прооперированные бойцы. Мы лежали рядочком на земле. Страшный холод бил нас. После некоторых раздумий пришел к выводу, что этот озноб вызван, как потерей крови при операции, так и действием хладагента, который распространился по всему телу. Санитары принесли огромный брезент, которым прикрыли нас всех. Сразу стало теплее.

Наступило утро. Нас положили в кузов грузовика и повезли в ППГ, что расшифровывается так — Полевой передвижной госпиталь. Не надо путать с ППЖ, что расшифровывается — Полевая походная жена. Очень распространенный термин у штабных работников.

В ППГ меня не оставили, а в товарном вагоне перевезли в Тулу в стационарный госпиталь. Здесь меня остригли, сняли с меня обмундирование и нижнее белье. Нужно отметить, что мое нижнее белье было не белым, а серым. Вернее темно — серым. Никогда, до этого, да и после, у меня не было такого грязного белья. Раздевали меня женщины и, мне стало нестерпимо стыдно.

— Белье мое грязноватое. Я с передовой. Там всякое бывает: то землей засыплет, то в пыли катаешься!

— Разве мы не понимаем? С фронта привезли! Иначе быть не может! — тактично ответили санитарки.

Затем понесли в ванну. При виде ванны меня охватил страх, что вода попадет в рану. Но женщины рассмеялись и заверили меня, что все будет в порядке. Они прикрыли повязку клеенкой и,. вымыли меня. Эта процедура мне очень понравилась! Затем переодели в чистое белье. Такого удовольствия мне никогда не приходилось испытывать!

Других бойцов, заросших щетиною, брили, а мне это не требовалось. С горечью заметил, что по всем показателям отстою от других бойцов. Точнее говоря, все процессы в моем организме идут замедленно. Мужчины растут обычно до 22 лет. У меня этот процесс закончился только в 25!.Да и бриться стал позднее других.

Палата, в которую меня положили, была довольно просторной. Когда — то здесь была классная комната. Коек было очень много. Все сияло белизной и, мне было очень приятно находиться в такой чистоте, от которой на фронте совсем отвык.

Во время войны раненныз в госпиталях называли «раненный — больной».Этот термин применялся во всех случаях и при обращении к пациенту и в официальных бумагах